Умный кучер

Было время владычества хитрых лам*. В одном дацане* жили трое монахов, слухи о мудрости которых ходили по степи. По правде говоря, хитрые ламы сами о себе распускали хорошие слухи, чтобы казаться не теми, кем они были.

— Интересно испытать мудрость этих лам, — сказал однажды своим одноулусникам один умный старик пастух.

 

— Как бы наоборот не получилось, — отговаривали его пугливые и набожные люди, — как бы святые отцы нас не уличили в глупости.

 

— Это еще неизвестно, — сказал старик.

 

И вот во время праздника белой луны жители улуса пригласили к себе гостей.

 

Получив приглашение, один из лам с довольным видом сказал:

 

— Кто лежит в юрте, тот похудеет без еды, кто ходит, тот кость да найдет. Надо ехать. Полакомимся на празднике мясном, попутно соберем за молебствия кое-какое добро. Не правда ли?

 

Кучером себе ламы взяли одного шестнадцатилетнего паренька из ближайшего от дацана улуса и с важным видом отправились в путь-дорогу.

 

По дороге «почтенные» ламы делились между собой воспоминаниями. Кучер внимательно прислушивался к их разговорам. А толковали ламы о том, где, кто и когда из них съел жирную баранью тушу, сколько выпил вина, кого и как обманул.

 

«Умный говорит, что видел, что узнал, а глупый — что ел и пил», — подумал про себя кучер, впервые слушая разговоры «святых» толстяков, которые обманывают народ не потому, что они умны и мудры, а потому, что тысячи лет их считают святыми…

 

Так думал смышленый кучер паренек, пока вез монахов в улус, где они были приняты с почетом всеми улусниками во главе с умным стариком. Гости зашли в отведенную им юрту и расселись по старшинству, самое последнее место занял паренек-кучер. Все они сидели на мягких кошмах. Вдруг раздался скрипучий голос:

 

— Известно, что кучеру положено сидеть на твердом сидении. Об этом и в книгах написано, — сказал с важностью занимавший первое место толстый смуглолицый лама.

 

Кучер быстро соскочил с войлока.

 

— Молодой человек, садись, садись на место! — это был мягкий дружеский голос улусного старика. Приняв почтительную позу, он обратился к старейшему ламе:

 

— Лама-батюшка, извините меня. По-нашему дедовскому обычаю, в улусе мы не разделяем своих гостей на почетных и непочетных, сажаем их на одинаковые сидения…

 

— Э-э-э, — протянул недовольно лама, — выходит, по-вашему, что в каждом улусе собаки лают по-разному?

 

— По-видимому, так. В старину говорили: не каждый обычай подходит к месту — не каждая кисть к шапке, — ответил старик.

 

— Зачем нам прибегать к старине, — сказал толстяк лама.

 

— А затем, что в старинных словах, говорят, неправды нет, как на дне колодца нет рыбы.

 

Тогда лама, почуя ум и опыт старика, сказал примирительным тоном:

 

— Старик, мы с тобой в первый раз видим друг друга, зачем нам спорить? Старик еле заметно усмехнулся.

 

— Как можно с первого же знакомства рвать волосы друг у друга? Подавайте гостям чай. Мы еще поговорим.

 

До угощения чаем гостям были розданы четки*. Первый лама, думая, что четки преподнесены им для молитвы, стал перебирать их и читать мани*. Другой лама подумал, что четки даны, чтобы носить их, и надел на шею. Третий, не зная, что делать, сунул их за пазуху, а кучер свернул четки кружком и положил на столик.

 

Вскоре после этого гостям подали чай в чашках с острым конусообразным дном. Ламы, не находя места, на что поставить диковинные чашки, пили чай, торопясь, обжигая руки, и вскоре отказались от чая.

 

— Что так мало? — упрашивал их хозяин.

 

— Довольно, не так давно дома пили, — гудели ламы в один голос.

 

Между тем сидевший на последнем месте кучер спокойно ставил свою чашку с чаем на собранные в кружок четки и выпил столько чашек, сколько ему было нужно.

 

Наступил вечер. Перед гостями опять поставили столики. Ламы с опаской ждали, что и как им подадут на этот раз. На стол перед каждым поставили по одному сделанному из теста игрушечному коню с седлами и уздечками. Вместе с конем — тарелки и ложки.

 

— Гости дорогие, кушайте мясное блюдо, — приглашал хитрый старик.

 

Ламы с удивлением глядели на поданное блюдо. Сидевший на первом месте толстый лама сообразил, что коня, по обычаю, нужно есть, начиная с уха. Отрезал правое ухо и съел. Ухо оказалось мучным тестом. Лама удивился: «Какое же мясное блюдо?»

 

Другой лама подумал, что, когда коня взнуздывают, открывают ему губы. Он оторвал игрушечному коню верхнюю губу и съел. Губа была также из теста… Но лама сделал вид, что доволен мясом. Третий лама съел нижнюю губу и для отвода глаз поцокал языком.

 

Шестнадцатилетний кучер спросил хозяев:

 

— Сегодня никуда не поедем?

 

— Нет, — отвечают ему.

 

— Значит, можно снять седло и потник с коня?

 

— Можно.

 

Кучер снял с игрушечного коня седло и потник. На спине коня оказалось отверстие, куда свободно проталкивалась ложка. Кучер вложил в отверстие ложку, стал мешать, там оказалось настоящее мясное кушанье.

 

Ламы остались ни с чем. Правда, через некоторое время их накормили мясом, но ели они мало. Досада испортила им аппетит.

 

Перед тем как ламы собирались осмотреть пастбище улуса, к ним обратился старик:

 

— Ламы-батюшки, на том месте, куда вы собираетесь пойти, есть один издалека прибывший знатный гость. У него нет привычки говорить, он все молчит. Поздоровайтесь, поговорите с нашим гостем. Возможно, он с вами будет разговаривать.

 

Ламы, осмотрев степь, возвращались обратно. Гость, о котором говорил старик, с важным видом стоял на дороге. Ламы усердно стали отвешивать ему поклоны. Но знатный далекий гость стоял неподвижно, молчал.

 

— Какой надменный гость! Никакого внимания к святым отцам! — возмутились ламы и ушли.

 

Парень-кучер мимоходом взглянул на далекого гостя, все понял, прошел дальше.

 

Старик из улуса вышел гостям навстречу:

 

— Ну, дорогие гости, повидались ли вы с тем нашим гостем?

 

— Повидаться-то повидались, но ни одного слова от него не добились… Кто он и откуда? Князь или граф?

 

В это время подошел кучер.

 

— А я повидался, поздоровался и малость поговорил с ним.

 

— Что же сказал знатный гость кучеру? — усмехнулись важные ламы.

 

— Он говорил, что осенью спустился сверху, а весной вернется назад, — ответил кучер.

 

— Правильно, правильно, — сказал старик.

 

Тут ламы узнали, что безмолвный гость был одетый «человек»… из снега. В толпе раздался смех. Таким образом, высокочтимые, умные и мудрые ламы потерпели новое поражение от кучера и собрались домой.

 

Но тут улусный старик задал им последний вопрос:

 

— Ламы-батюшки, не скажете ли нам, темным людям, как велико расстояние между далеким и близким?

 

Но святые отцы, притворившись, что им больше не о чем толковать, очень важно отмолчались. Тогда кучер ответил:

 

— Расстояние между далеким и близким может равняться ширине ладони.

 

— Совершенно правильно, совершенно правильно! — сказал старик. — Но кто объяснит смысл этих хороших слов?

 

Ламы опять важно отмолчались. А кучер объяснил:

 

— Далекое может быть близким, а близкое далеким. Попробуй укусить свой локоть? Оказывается, до него далеко. А ведь расстояние между ртом и твоим локтем может не превышать ширины ладони…

 

Улусники громко похвалили кучера. Ламы, бледнея от злости, уехали.

 

— Мы приглашали к себе известных своим умом и мудростью дацанских лам, — сказал после того старик, — мы испытали их ум и мудрость.

 

Тогда из публики выступил один пастух:

 

— Мои некоторые толстые на вид овцы оказались без настрига шерсти, а приехавшие к нам толстые гости — без ответа.

 

Все засмеялись.

 

Второй улусник поддержал первого.

 

— У неба с грозой и тучами не оказалось дождя, а у важных и строгих лам — ума не оказалось.

 

Третий улусник добавил:

 

— Что правда, то правда. Бывает, что жирный конь за хорошего, а жирный нойон* и лама за мудрых слывут. И, оказывается, зря!

 

Тут раздался такой смех в народе, что затряслись вблизи стоящие юрты.

 

 

Лама* - буддийский монах

Дацан* - монастырь

Четки* - шнурок с нанизанными бусами для отсчитывания прочитанных молитв и поклонов

Мани* - молитва

Нойон* - господин

 

«Умный кучер». Бурятские сказки. Запись А. Шалаева, перевод И. Луговского (Меткая стрела. Иркутск, 1952).