Байкал ( Куняев С.)
Дорога обрывалась с кручи,
ползла меж сопок и болот,
как речка с тысячью излучин
вгрызалась в тысячи пород.
Был небосвод с овчинку узок,
когда, рыча, и так и сяк
шарахался в кюветы кузов
и мир кренился накосяк.
И перед этой небылицей —
сибирской просекой простой
тускнели натюрморты Рицы
с оранжерейной красотой.
Но позабылись все красоты,
когда, дробя за валом вал,
он выдвигался из-за сопок
и разом все отодвигал,
В кипящих пенистых накрапах,
окован каменной каймой,
он бил в подножье белых шапок
зеленой тяжкою волной.
Гордец всю жизнь мечтал разлиться
над властью камня и земли.
но сил хватало только злиться.
разлиться — люди помогли,
А он грохочет — снова тесно,
в любых оковах тесно жить...
Да, ты достоин новой песни,
ты помоги ее сложить.
Гордец, он изучил повадки
своих владык.
И с москвичом,
не знающим сибирской хватки,
не молвил слова ни о чем.
Ну, что ж, он прав, не отвечая,
не повстречаешь морей,
такого ликованья чаек,
такого блеска омулей!