Байкальского моря раскаты
тревожили душу мою.
Я плавал и слушал рассказы
о жизни в туманном краю.
Как волны кого-то бросали,
и кто-то в тайге умирал...
Мой друг, современный прозаик,
не это же твой матерьял!
Я слушал и думал печально,
что это не мой интерес.
Листал, не спеша, машинально,
страницы житейских чудес —
о судьбах отчаянных женщин
о вольнице на беpery.
Преступна поэзия с желчью —
а кровью, увы — не могу.
Но все же не сдамся, не брошу,
покамест живу и дышу,
замолкну, но жалкую прозу
я все-таки не напишу.
Да, ты достоин новой песни,
ты помоги ее сложить!
Гордец, он изучил повадки
своих владык.
И с москвичом,
не знающим сибирской хватки,
не молвил слова ни о чем.
Ну, что ж, он прав, не отвечая,
не повстречаешь морей
такого ликованья чаек,
такого блеска омулей!
Байкал. — 1971. — № 6. — С. 5
