Байкальская баллада (Рождественский Р.)
Их напрасно весь день искали
Вдалеке
от привычных дорог
катерок посадило на камни.
Уходил на дно катерок.
Экипаж катерочка ?
четверо,
да еще пассажирка одна...
Видно, так судьбою начертано,
что вода
чересчур холодна.
Знали все (зачем утешаться и надеяться на чудеса?) ?
в этом климате можно держаться на поверхности
полчаса
а потом...
Да ну его к черту!
Все равно не спасется никто...
Капитан взглянул на девчонку:
? Парни, ей-то это за что?!
Мы
пожили не так уж мало, а она
всего ничего...
Но ведь есть на катере мачта.
Это ж ? лодка на одного!
И не надо, сестренка, плакать.
Мы немножко
обманем смерть.
А она: ? Не умею плавать. ? Он:
? Тебе и не надо уметь! Мы привяжем тебя,
спеленаем ?
не утонешь во веки веков.
Только ты постарайся, родная,
доплыви за нас,
мужиков.
Может, холод взять не успеет…
В общем,
кончим этот базар!
Передашь наши письма на берег.
Приготовься. Я всё сказал.
… Первый написал коротко:
«Извини за почерк ? холодно.
Извини за кляксы ?
мокро.
Так и потонуть
можно. Если не придет к нам
спасенье, выйди замуж. Твой Сеня».
А второй
на лоб сдвинул шапку.
Передал письмо
Ножкой шаркнул.
А в письме:
«Натаха, рыдать погоди! Слезы
неполезны для красавицы...
Мы еще поплаваем
Все впереди!
Все впереди,
кроме задницы".
Третий
к рубке вздыбленной
плечом привалился,
шевелил губами ?
широк, да невезуч.
То ли ? матерился,
то ли ? молился,
то ли ? что-то важное
учил наизусть.
«Бывшая жена моя,
кончай свою дележку ?
простыни-подушки,
чашки-сапоги...
Сбереги Алешку!
Алешку.
Алешку.
Сбереги мне сына.
Алешку сбереги...
Знаю, что меня ты любила
понарошку.
Но теперь ? хоть мертвому! ?
перечить не моги:
сбереги Алешку,
Алешку.
Алешку. Я тебя прощаю.
Алешку сбереги!"
А четвертый
Буркнул нехотя: — Некому писать!...
Да и некогда.
… Письма спрятаны в целлофане.
(Лица мокрые,
будто в крови.)
Помолчали.
Поцеловали
И сказали глухо:
? Живи. ?
Подступившие слезы вытерши,
привязали, сказали:
? Выдержи.
Оттолкнули, сказали:
? Выплыви.
? И смотрели вслед,
пока видели.
И плыла она по Байкалу.
И кричала,
сходя с ума! То ль ?
oт гибели убегала, то ли ?
к гибели
шла сама.
Паутинка ее дыханья обрывалась у самого
рта. И накатывалась,
громыхая,
фиолетовая темнота
И давили
чужие письма.
И волна как ожог была...
Почтальонша, самоубийца ?
все плыла она, все плыла.
Все качалась
под ветром
отчаянным,
ослепительным,
низовым...
И была она
Чрезвычайным
Полномочным Послом
и живым! Долгим эхом,
посмертным жестом,
вдовьим стоном на много дней.
… А потом
вертолетный прожектор,
чуть качаясь, повис над ней.